— florence + the machine // my boy builds coffins —bright vachirawit
actor

beggars and liars, gypsies and thieves
they all come to him 'cause he's           
so eager to                                           
please

{ никакой вины, кроме той, что въедается до кости от шального зла, что сама творю; ты один здесь, кому я скажу «прости», но не знаю, решая чью жизнь спасти, захочу ли спасти твою.

твою привычку сидеть, как на троне, даже если ты сидишь на табуретке чьей-то старой обшарпанной кухни, я ненавижу всем сердцем. твой идеально отглаженный костюм, твои тщательно причесанные волосы, твоих телохранителей, твои серебряные кольца и бриллиантовый ошейник на моей шее, на который ты смотришь с самодовольной усмешкой на губах, твое присутствие, смыкающее стены по периметру, где бы мы ни находились. то, как ты подставляешь мне локоть, то, как улыбаешься, чтобы я тоже улыбалась в ответ, то, как сверкает недобрыми искрами твой взгляд, когда мы остаемся одни.
ты выучил папочкины команды — нет, фас, к ноге. это единственное, что останавливает тебя, когда я говорю нет, толкая кулаками по широкой груди.
мы оба знаем, я слабее. мы оба знаем, я испытываю твое терпение.
мы оба знаем, чем это кончится.

ты считаешь, я принадлежу тебе, и может, так и надо. может, ты тоже смирился, потому что так сказал твой отец, и теперь, как ты всегда делаешь, ищешь в своем новом положении выгоду. может, мы оба — просто запутавшиеся дети, потерявшиеся в магазине игрушек, а может ты — кукловод, еще путающийся в нитях, но уже неплохо справляющийся с фарсом.
тебе льстит то, что я молчу в ответ ( молчание, ты смеешься, знак согласия ).
принадлежать — громкое слово, сладкая агония, познать которую не каждому дано, и я солгала бы, если бы сказала, что мне совсем не хочется тебя.
тебе льстит, что мне тяжело сопротивляться. тебе нравится завоевывать.
тебе нравится кольцо на моем пальце, означающее,
что эта крепость покорена.

когда я позвоню тебе посреди ночи из командировки в корею и скажу, что между нами все кончено, ты закажешь билет на самолет в ту же секунду — почему? потому что тебе не все равно или потому что папа будет недоволен? потому что ты любишь и не можешь себе в этом признаться или потому что тебе слишком нравятся наши игры в ненависть? потому что отдавать меня кому-то больно — или стыдно?

— faye / cruel world —jung jaewon (one)
solo

i want to go back
to a time before
it was too late

весенние грозы приносят очищение.
сегодня отцвел первый молочный год. сегодня годовщина его * смерти. герберы увядают на плитах холодного камня. лимб — день триста шестьдесят седьмой.

сизые бессонные рассветы першат в груди, фиалковыми ожогами оседают под глазами. гробовое молчание пушистой плесенью обрастает по стенам дома.

на его плечах — тяжелое, графитовое пальто.
на его плечах — тяжкое, сиротливое горе.

горе, пропахшее можжевельником и лавандой, целебным чаем, горькой настойкой.
горе, залатанное еженедельными визитами в удручающе-пустынный кабинет психотерапевта.

«если бы» — что-то ускользающие, уже ускользнувшее. таящий морок, вырвавшийся из рук.
на страницах смятого письма краеугольное цикличное «чудовищно несправедливо».

кислый алюминиевый привкус на языке. холодные ладони, обвивающие собственные сгорбленные плечи. засыхающие тонкой коркой, щиплющие кожу воспоминания. резиновые улыбки — заплатки, царапины по коже — заглушки. мятые рубашки, впалые щеки, черно-белые клавиши.

в майских сумерках грузная, вязкая печаль. в майских тучах теплые, соленые слёзы.
майский туман — тихое, смиренное отчаяние.

целые чувства, чистые чувства  — хрупкий фарфоровый призрак, статуэтка раздробленная и криво склеенная. жемчужно звенят колокола, к земле угрюмо клонят головы серафимы, гортанно воспевают ушедших чайки.

правда — понятие относительное, искажается на оси точки зрения с ничтожно-малой апертурой. 
секреты, сглотанные с нейролептиками, застревающие в трахеи, рвущиеся наружу.

у их сонного паралича его добрые ореховые глаза, его застывший в немой мольбе рот, его никем не замеченный крик о помощи.
в сырой земле — их не успевшая начаться история. 

безотчетная скорбь — всего лишь вершина айсберга.
глубже — трусливое чувство вины.

in the end it all comes down to this:
i thought i had more time
to love you